Обычно я рассказываю для себя, хотя сомневаюсь, что ЭТО можно назвать рассказами», - провозглашает Дмитрий Озерский в одной из композиций альбома, и эта фраза, в общем, достаточно выпукло отражает суть всей затеи. В самом деле, привычный цеховой термин spoken word, которым заведено описывать подобные вокальные практики, здесь не слишком годится – перед нами (точнее вокруг нас, учитывая сферический характер этой постановки) скорее музыкальный спектакль. Вообще, эти заповедные басни о говорящих солнечных волках с глазами мечты и отцах сумрачных земель слегка напоминают методы советской художественной богемы, которая уклончиво-официальным образом реализовывала себя в детских иллюстрациях и музыкальных сказках. Иные тексты «Супа» уже были отыграны и спеты Леонидом Федоровым – таким образом здесь мы сталкиваемся как бы с обратным кавером и зеркально-авторским прочтением.
То, чем занимается поздний «Аукцыон», можно, в частности, охарактеризовать как переход от песни как таковой к более сложному и густозаселенному сочетанию слов и музыки. У Озерского на альбоме слова и музыка движутся как будто независимо, периодически они отталкиваются друг от друга, как атомы у Лукреция, и дальше летят по своим произвольным траекториям, чтобы снова схлестнуться в следующем номере альбома. Эта отдельность выпяченного слова – есть ни что иное как преображенное обериутское наследие («Я люблю ловить селедку, а у меня украли лодку», «не вернемся никогда, никогда и ни за что» etc)
По музыке заповедная работа Озерского местами напоминает о современном лондонском джазе в духе Шабаки Хатчингса и его духовитой компании. Само название альбома «Суп» кому-то может показаться отсылкой к незабвенному Роберту Уайатту и его “Soup Song”. Наконец, партии трубы напоминают чудесную и почти забытый английский дуэт Spaceheads и его трубача Энди Дайаграма. Не стоит, впрочем, думать, что суть альбома сводится к авант-джазовой эксцентрике и пронзительным чудачествам – так, например, в центре альбома красуется более чем щемящая и прямодушная элегия «Запрещено», тоже в свое время положенная Федоровым на музыку, но если Л.Ф. придал ей более мадригального настроения, то Озерский превратил собственный стих в нечто земноводное и домашнее. В сущности, весь этот альбом – как старый обитаемый дом на отшибе со своими, как сказал бы Гастон Башляр, антопокосмическими связями. Призрачный зов трубы напоминает долгий скрип двери где-то над головой, на чердаке, где постепенно просыпается покровительственное вселенское чувство. Как сказано в одной из здешних песен-рассказов, «жизнь как дырка в сыре, но шире

Автор Максим Семеляк